Волки

[sherlestrade]

Здрааавствуйте) Я тут... это)

Название: Волки
Автор: Ана
Размер: 1103
Персонажи: Лестрад
Рейтинг отсутствует.
Жанр: мой Бог, я даже не могу определить, слэш это или джен! Ангст, что ли.
Саммари: Рождество. Убийство. Инспектор.
Дисклеймер: никаких прав
Предупреждение: оооочень авторская пунктуация и построение предложений.

А Джон Уотсон дал Шерлоку то, что ему было так нужно. То, что сам Лестрейд болезненно оберегал и прятал годами. Свое ним восхищение.
Кто бы подумал, что Шерлоку нужна такая малость. Грег бы и сам… ну да ладно.
Джон был хорошим парнем и искренне нравился Лестрейду - инспектор пожал Уотсону руку и кивнул Шерлоку.
Кивнул он им, прибывшим на место преступления, с благодарностью, так как подразумевается, что никто не любит работать в Рождество.
Никто не любит работать в Рождество, и Лестрейд искренне недоумевал, почему ему и другим работникам полиции этот светлый праздник вместо семейных ужинов приносит повышенный процент свершенных преступлений, очередную бессонную ночь и труп.
Как будто преступники – не люди, - с неудовольствием думал Лестрейд. – Как будто им не полагается наслаждаться всем этим чертовым рождественским настроением вместе со своими друзьями (есть же у них друзья?) и семьей (родственники-то уж точно есть почти у всякого).
Инспектор подавил в себе желание новоявленный труп пнуть.
Сам он был равнодушен к Рождеству, к этим семейным застольям с унылыми праздничными ТВ-шоу, несколько искусственными улыбками и непонятными (потому что традиционно английские) блюдами на столе, и этому глупому обмену бесполезными подарками (подарок Кэрол заключался в очередном переводе денег на ее счет, дочери по совету той же Кэрол он купил билеты на ближайший концерт какой-то неизвестной Лестрейду группы, с матерью все просто, стандартный набор кремов, а отцу он всегда дарил самый оригинальный подарок, кроме стандартного теплого кашемирового свитера Грег каждый год брал его с собой пострелять по мишеням в участок, отец, в прошлом охотник, был счастлив).
Инспектор был равнодушен к Рождеству, но это было время отдыха, несправедливо у него отнятое. Он не так часто, всего несколько раз в год позволял себе напиться в одиночестве, и Рождество определенно было таким вечером.
Лестрейд уныло глядел на труп (Андерсен и Шерлок кружили вокруг него в разных направлениях, задевая друг друга локтями, Шерлок изрекал ехидные оскорбления, Андерсен был в красном колпаке и плевать хотел на слова Холмса, о чем откровенно тому говорил) и представлял, как завтра поедет к дочери, как увидит Кэрол (- Заходи! Ну как ты, Грег? – Устал. Представляешь, кому-то было невтерпеж совершить убийство именно в рождественскую ночь. – Бедный ты, пойдем, я налью тебе вина. А хочешь, сварю глинтвейн?), Господи, как хорошо, что у него хватило ума развестись с ней вовремя, пока они не успели патологически, бесповоротно друг друга возненавидеть, как вручит своему ребенку конверт, и она разочарованно будет думать, что там деньги, пока не увидит корешки билетов.
А, так вот, Джон с его восхищением стоит и хмуро созерцал своего лучащегося довольством Шерлока (Лестрейд предусмотрительно не смотрел), и он, Джон, конечно, Шерлока обожает, потому что только нелепое слепое обожание могло привести его, Джона Уотсона, почетного гражданина своей родины, немолодого уже, не совсем здорового мужчину в рождественский вечер на эту помойку к этому трупу; определенно, трупы – это не то, что нравится Джону Уотсону в Рождество; Джон Уотсон, скорее всего, как раз таки принадлежит к любителям семейных застольев и обменов подарками, и по его тоскливому взгляду Лестрейд (у кого только понахватался) предполагает, что он бы хотел, чтобы Шерлок – немножко – тоже к ним принадлежал.
Но, конечно, Шерлок – нет.
Как жаль, думал инспектор, все же рассматривая стремительно-плавные движения фигуры в черном, что он с нИм не смог, как с Кэрол, вовремя разойтись, пока…
Конечно, Шерлок был патологически равнодушен к Рождеству, как и к любому другому проявлению человеческих слабостей.
Из него вышел бы превосходный священник, - с усмешкой думал Лестрейд, - в какой-нибудь другой жизни. Эдакий отец Браун.* Только ужасно равнодушный.
Несколько зим назад Лестрейду даже пришла в голову идея позвать Шерлока к себе на Рождество, скоротать этот ненужный им обоим праздничный вечер вдвоем за бутылочкой виски (возможно), пачкой сигарет (возможно) и, предположим, игрой в карты. Или разгадыванием детективных задачек из старого учебника. Или… чем-нибудь еще. Почему нет?
Идею Лестрейд моментально отверг, а себя упрекнул в неискренности: ему нужен был кто-то, чтобы не чувствовать себя таким одиноким, никому не нужным и старым, и уж точно не стоило впутывать в Лестрейдову ежегодную успешно подавляемую рождественскую депрессию Шерлока, и уж тем более не стоило пытаться что-то перед ним изображать, и совершенно точно не стоило с ним пить и курить.
Шерлок, наконец, закончил с трупом и встал посередине между Джоном и Лестрейдом: так и не скажешь точно, к кому он подошел.
- Ты загадываешь желание на Рождество, инспектор?
Лестрейд пожал плечами. В детстве он, конечно, загадывал, сейчас он не помнил, сбывались они или нет, а вот если бы ему нужно было загадать сейчас, что бы он пожелал? Стабильности на работе? Счастливой личной жизни? Да ладно, брось, инспектор, хоть какой-то личной жизни. Новую машину (старая что-то слишком уж часто отказывалась работать)? Толковых полицейских? Шерлока? Отсутствие Шерлока?
Теплые носки**. Лестрейд как-то читал своей дочери знаменитую на весь мир сказку и поразился такому мудрому желанию могущественного человека.
Иногда инспектору казалось, что он дошел уже до той точки, когда счастливым его могут сделать теплые шерстяные носки, интересная книга и уютный плед. Никаких убийств, никаких погонь и перестрелок. И, Боже, пожалуйста, никакого Шерлока.
Он просто устал. Устал и, как барышни из романов девятнадцатого века, пребывает в растрепанных чувствах из-за того, что милый славный рождественский вечер в компании чего-нибудь крепкого алкогольного отправился ко всем чертям.
- А что загадал ты? – спросил инспектор у Шерлока. – А впрочем, дай догадаюсь. Побольше загадочных убийств в новом году, да? Твоя работка?
Грег кивнул на труп - что бы этот человек не загадывал на Рождество, с неожиданным сочувствием, которое давно, давно уже не просыпается в инспекторе, подумал Лестрейд, его желания точно не сбудутся - который уже упаковывали (какое жуткое слово, ведь это труп, а не чей-то рождественский подарок) в черный полиэтилен, подразумевая исполнение желаний, а не то, конечно, что Шерлок его убил.
- Это вовсе не загадочное убийство, - дернул Шерлок уголком губ; только Шерлок мог дергать уголком губ так, что даже тупой инспектор Лестрейд читал в этот мимическом движении примерно пять пропущенных предложений, в основном содержащих в себе характеристику интеллектуальных способностей его лично и всех прочих сотрудников Скотланд-Ярда.
Когда он успел, Боже всемогущий, когда он только успел впасть в эту бесконечную и безнадежную одержимость?
- Что вы завтра делаете, инспектор? – неожиданно спрашивает Джон.
- Обед у бывшей жены. А что?
- Приходите к нам вечером. Меня пригласила сестра, а я не хочу оставлять его одного.
«Он» кривится, будто лимон съел, и говорит:
- Мне абсолютно безразлично…
- Приходите, - перебивает «его» Джон. – Сыграете с ним в карты.
- Да он, наверное, самого дьявола обыграет, - смеется инспектор. – Что я, миллионер?
- А вы не играйте на деньги. Играйте на желания.
Что я, сумасшедший, играть с ним на желание, думает, но так и не говорит инспектор, глядя, как Шерлок кривит губы в непонятной и нечитаемой на этот раз усмешке.
У Лестрейда – неслабый стимул выиграть. В нем просыпается огненная, как невыпитый виски, жажда жизни.

* - герой детективных новелл Г.К. Честертона.
** - пожелание Дамблдора в первой части «Гарри Поттера».