Фанфик: Гейрангер-фьорд

[Сашка О.]

Название:Гейрангер-фьорд
Автор: Сашка О.
Бета: Кама Бякова
Категория: пре-слэш
Жанр: ангст
Пейринг/Герои: Грегори Лестрейд |(/) Шерлок Холмс
Рейтинг:g
Размер: 2700 слов
Дисклеймер: отказываюсь
Размещение: с уведомления
Саммари: Уже полтора года Шерлок Холмс мёртв. Не сказать, чтобы его это особенно устраивало, но он мёртв, в этом есть свои преимущества и свои неудобства.

Пусть никто не видит сердце поседевшим от разлук.
«Дорога без конца», слова Т. Калининой

Гейрангер-фьорд холоден и напевен; эти напевы сродни скрипичному соло ночью, в пустой квартире.
Шерлок сперва не знает, чем себя занять. Но на второй день понимает, что и не хочет: в голове разлеглась блаженная равнодушная пустота.
Гейрангер-фьорд поёт и поёт.
Второй день Шерлока окружают горы, а небо настолько невесомое, что его будто и нет вовсе. Лондонские небеса — не то. Давят. А здесь даже легче дышать, и Шерлок не скучает. Почти.
Лайнер идет дальше, а Шерлок зачем-то высаживается в Гейрангере, без единой мысли на предмет того, куда двигаться дальше.
Гейрангер? Серьезно? Около трёхсот жителей (не считая собак, кошек и хомячков), три гостиницы и крохотное отделение полиции. Тут однажды произошло убийство. В тысяча девятьсот восемьдесят седьмом убили старика-зеленщика. Убийца не найден, и если Шерлок начнёт сходить с ума от всеобщего благообразия, он подделает удостоверение полицейского и затребует материалы этого дела. Наверное, материалы находятся в музее местных достопримечательностей — где ж им еще быть?
Гейрангер-фьорд поёт, а Шерлок не понимает, зачем здесь остался.
От пристани он направляется к какой-то местной гостинице (белые скучные стены, три приземистых этажа, слишком, невыносимо людно, и обостряется паранойя), но вдруг замирает.
Эти седые виски, эти тёмные глаза, это невозможно усталое, но чем-то мальчишеское лицо.
Шерлок хочет бежать. Или хотя бы отвернуться, сделать вид, что не приметил.
Но не может даже вдохнуть: начинают ныть рёбра.
И подходит (почти подбегает, кого-то попутно толкнув) инспектор Лестрейд. Говорит:
— Шерлок. Шерлок Холмс.
Шерлок даже не кивает.
Гейрангер-фьорд поёт, а инспектор давно развёлся с женой (собаку она забрала, никаких кредитов, ушла без объяснений, не позволяет видеться с дочерью). У него не вполне в порядке с нервами, плохо спит (судя по интенсивности объятий, в которые Шерлок пойман). А сам Шерлок жадно глотает воздух и не знает, что должен сказать.
С социально-правовой точки зрения мёртвым лучше оставаться мёртвыми, потому что воскрешение влечет за собой разнообразные и неприятные казусы. Воскресшим нужны паспорта, места работы, родственники, друзья, объяснения… Воскрешения сопровождаются нездоровыми сенсациями и неприятным ажиотажем.
Но, кстати, у Шерлока полно паспортов. С работой тоже порядок.
— Жив, — бормочет Лестрейд и отстраняется, но зачем-то продолжает держаться за отвороты куртки Шерлока обеими руками.
— Жив, — соглашается Шерлок. Если бы у него было время подготовиться, обдумать ситуацию и прийти к определенным выводам, он сказал бы ещё что-то (нет, конечно, нет; будь у него время обдумать, он просто не сходил бы с лайнера на пристани Гейрангера; он думал бы, думал и думал).
Стоять дальше невозможно: люди глазеют, опасно. Шерлок терпеть не может людные места с хорошей зоной обзора.
Поэтому он пятится.
Лестрейд кивает, отпускает.
— Боже. А ты ведь жив.
— Я собирался остановиться в отеле. Я не знаю, куда направляюсь и зачем. Не знаю, куда поеду завтра. И опасно вот так стоять.
Лестрейд хмурится, склонив голову.
— Сойдет, — говорит он.
Они вместе идут в скучное здание полукругом, с белыми стенами, с прекрасными видами в окна, с улыбающимся персоналом (скука: интрижки, мелкие неприятности, походы к дантисту, незапланированные беременности).
— Если тебе интересно, — говорит Лестрейд, — я здесь проездом. Отдыхаю, налегке. Один. Отпуск, знаешь ли. Людям полагаются отпуска для поправки нервов.
— И как, — с любопытством интересуется Шерлок, — поправил? Нервы?
Лестрейд чертыхается и затем смеётся.
— Да, сукин ты сын, поправил!
Два номера рядом, и Шерлоку достался довольно-таки неудобный, угловой, темноватый. В нём давно (по гостиничным меркам) никто не жил, недели три, поэтому номер выглядит неприкаянно.
Лестрейд осторожно стучит в дверь как раз тогда, когда Шерлок достает из дорожной сумки бритвенные принадлежности. Возможно, он бы и не открыл, но понимает: у того потрясение, нервы, бессонные ночи, отпуск.
Он открывает.
Кстати: безумно и бездумно счастлив видеть Лестрейда. Почему так счастлив?
Шерлок всегда честен с собой и вот сейчас он честно признает в себе…
Лестрейд имеет на лице совершенно непонятное выражение. Садится в кресло, смотрит в окно: там крохотный кусок неба и горы.
— Мой брат должен был тебе сообщить, что я жив.
— Он… намекнул. Ты знаешь, я несколько раз… напивался. Довольно прилично. Не выход, я знаю. Но чувство вины… Мне всё казалось…
— Чувство вины деструктивно. Но я понимаю. Мне оно… не чуждо.
— И вот твой брат приходит ко мне домой. Кейт давно съехала, и с того времени я ни разу не делал уборку. Целая батарея пивных банок. Приходит и говорит, что, дескать, некоторые вещи не то, чем кажутся, и лучше бы я продолжал жить. Намекнул, получается. А у меня туго с намеками. Да и, откровенно говоря, не поверил я. Потому что если бы у меня самого была такая возможность, я бы пришёл к Джону и тоже намекнул. Кстати, он-то знает?
— Нет. И не звони ему.
— Почему?
— Не стоит.
Лестрейд долго внимательно смотрит, и Шерлоку неуютно под этим взглядом. Инспектор, конечно, выглядит не очень-то хорошо, и в отпуске он второй или третий день — загар не успел даже краем коснуться кожи хронического лондонца. Но Шерлок так же знает, что сам выглядит не лучшим образом.
— Не буду спрашивать, как ты выжил, почему и зачем всё это было, — говорит Лестрейд. — И я не знаю, куда направлюсь дальше. Если ты не знаешь тоже, возможно, нам по пути.
Шерлок удивлен и от удивления кивает.

***
Следующим утром Шерлок купил пару удобных спортивных ботинок и карту основных туристических маршрутов.
Сказал Лестрейду:
— Чтобы знать, каких дорог избегать.
Вообще же они удивительно мало говорили. Позавтракали в молчании. В молчании дошли до причала и смотрели, как низко кружат чайки. Лестрейд слишком близко к сердцу всё принимает.
К тому же Шерлок решительно не понимал, что происходит. Не понимал всю ночь, под утро смирился. Он устал смотреть на чаек — они были весьма однообразны.
— Мы можем двигаться к Орлиной дороге вдоль трассы шестьдесят три. Две тысячи футов над уровнем моря. К сожалению, нам будут попадаться туристы. Мы можем направиться в другую сторону, но через три недели мне всё равно нужно быть в Орсте.
— Меня устраивают туристы, — быстро сказал Лестрейд.
— Мы пойдем пешком.
— Я понял. Возможно, следовало бы прихватить спальные мешки?
— Гостиниц тут достаточно.
— Вода, еда, аптечка?
— Всё в рюкзаке. На два дневных перехода, исходя из суточных потребностей взрослого человека.
Лестрейд хмыкнул:
— В этом ты не переменился. «Суточная потребность». Никакой романтики дорог.
Шерлок задумался.
— В прошлом октябре я в одиночку прошёл Альпы в районе трассы Гроссглокнер-Хохальпенштрассе, это примерно тридцать миль. Затем я шёл дальше на север. Еще примерно десять миль.
— А потом?
— Потом я заработал пневмонию. Дня четыре провел в ужасно скучной клинике. Я не почувствовал никакой романтики.
— Неправильно шёл, наверное.
— Наверное.

***

Возможно, теперь они с Лестрейдом шли правильно. По крайней мере, фьорд пел, а небо продолжало быть безмятежно синим.
Примерно через час пути Лестрейд остановился и достал сигареты.
— Будешь? Или всё еще в завязке?
— Буду.
Если честно, Шерлок не курил слишком давно, а искушение было слишком велико.
Мимо с мягким шелестом проехал автомобиль. Общей безмятежности не нарушил.
— Как ты думаешь, сколько дней займет дорога до Алесунда? — спросил Лестрейд после первой затяжки.
— Если двигаться семь-восемь часов в сутки, делая два перерыва по полчаса, и останавливаться покурить не более двух раз за день, то приблизительно шесть дней. С поправками на рельеф, возможную погоду и непредвиденные обстоятельства может получиться семь или восемь.
Лестрейд издал странный звук. Вроде бы смешок, только не слишком веселый.
— Понятно.
Еще помолчали.
— У Джона хорошая жена, кстати.
— Что?
— Думал, вдруг тебе интересно.
— Мэри Морстен, тридцать пять лет, медсестра, училась в Королевском медицинском колледже на факультете сестринского дела и акушерства. Диплом первой степени. Хорошие отзывы преподавателей и однокурсников. Второй брак, детей нет. Первый муж любил распустить руки. Нет, уже нет.
— Э…
— Ты спросил, интересно ли мне. Нет, уже не интересно. Интерес исчезает, когда обладаешь наиболее полным, из возможных, знанием.
— А. Да. Ты прав. Наверное.
Норвежские орлы на первый взгляд ничем не отличались от альпийских сородичей.

***

Они, откровенно говоря, устали. Даже очень. Весьма полезно было бы обзавестись спальными мешками и палаткой, потому что ближайший поселок оказался много дальше, чем Шерлок предполагал. И в этом поселке не оказалось гостиницы.
На ночь приютила пожилая женщина, про которую Шерлок знал, что она вдова, почти всю жизнь занималась скотоводством, а сейчас животных не держит, даже кошки, и у неё взрослые дети в Осло. Дочь ветеринар, сын математик или что-то вроде.
Лестрейд обеспечил социальный контакт и взял на себя всю эту мишуру, без которой пожилая женщина вряд ли впустила бы двух незнакомых мужчин в дом. А так — даже накормила ужином. Правда, у нее оказалась только одна комната для гостей, а в комнате — одна кровать. Шерлок лёг на полу — это не вызывало у него дискомфорта.
— Кстати, Шерлок, — спросил Лестрейд в темноте, — мне кажется, или ты опять забыл, как меня зовут?
— Нет. Конечно же, нет.
— Грегори. Так, на всякий случай.
Заснул Шерлок с трудом, поскольку до этого целую неделю спал не менее восьми часов в сутки. Ему ничего не снилось — то есть, конечно, он просто проснулся в медленной фазе сна, ощущая некоторое неудобство. Было еще довольно рано, судя по уровню освещенности, а Шерлок сидел на полу и не мог понять, что случилось, пока Грегори Лестрейд не спросил напряженным голосом:
— Мне показалось, или ты плакал?

***

На следующий день прошли всего около десяти миль, потому что дорога ухудшилась. Погода тоже: появился резкий пронзительный ветер, и так же резко, пронзительно теперь кричали орлы.
На этот раз ночевали в крошечном мотеле, в разных номерах. Номера походили на монастырские кельи в Абруццо, какие сдавали за символическую плату паломникам (три недели под очередным прикрытием), были узкими и чистыми, стены в них были незатейливо беленые, а из мебели помещались только кровать, комод и стул. У Шерлока в номере висела картина: море, небо. Художник был, вероятно, старательный дилетант. От его искренности делалось тошно.
Ужин состоял из тушеных овощей и большого количества жирной свинины.
— Слушай, — спросил Грегори Лестрейд, — а ты вообще собираешься возвращаться? В Лондон, я имею в виду. Джон был бы рад. И миссис Хадсон. Да, чёрт, даже Салли была бы рада!
Шерлок покачал головой:
— Всё ещё может быть опасно.
— Опасно?
— Да. И я ещё я не уверен, что мне стоит возвращаться.
— Смеёшься? Я думал, Джон рехнётся! Да я сам…
Шерлок пожал плечами.
— Когда умираешь, многое начинает выглядеть иначе.
— Дурак, — сказал Лестрейд, но больше к этой теме не возвращался.
В этот день на пароме перебрались через Валлдал и к вечеру оказались в Странде.

***

В Странде проживает четыре тысячи человек, домики белые, дороги невообразимо ухоженные, смотреть особенно не на что, а в Шерлока стреляли.
На причале, с утра, когда холодный ветер весьма зло трепал флаг на флагштоке.
Лестрейд крикнул и дернул на землю. Завизжала женщина. Шерлок увидел стрелявшего, когда Лестрейд крутил тому руки. Еще Лестрейд кричал, что он полицейский, всё под контролем, и не следует паниковать. Паниковал, по мнению Шерлока, здесь только Лестрейд. Женщина уже не визжала, зато взвыла полицейская сирена.
Шерлок, меж тем, разглядывал стрелявшего, а стрелявший — Шерлока.
Человек был непримечателен, сер, имел вид фермера средней руки. За левым ухом у него, правда, имелась татуировка в виде свернувшейся клубком змеи. Шерлок узнал эту змею. Он достал телефон и набрал двенадцать цифр.
— Покушение. Норвегия, Странда. Группировка «Уроборос». Стрелявший — мужчина лет тридцати, европеоид, блондин. И, кстати, здесь инспектор Лестрейд. Он совершил задержание.
— Шерлок! — укорила трубка.
— Случайность. Я не мог предвидеть.
— Разумеется.
— Мне кажется, мы поймали Удава. Того самого.
— Это… серьезно. Действуй по стандартной схеме. Через два часа постарайся покинуть город.
Полицейская машина подъехала, неся шум и бестолковую суету.
Полицейские плохо знали английский, Шерлок — норвежский, поэтому разговор как-то не заладился. Зато Шерлок понаблюдал за своим незадачливым убийцей и окончательно уверился: Удав. Уже сегодня, вероятно, сбежит из следственного изолятора. Вернее, сбежал бы, но Майкрофту можно доверять.
Полицейские оказались совершеннейшими идиотами, еще хуже своих лондонских коллег. Впрочем, напоили кофе. Допрашивали, коверкая слова и помогая себе жестами. Шерлок невообразимо скучал, Лестрейд заметно нервничал. Через час, извинившись, отпустили.
Через два, сходя с парома на другом берегу фьорда, Шерлок заметил:
— Я же говорил, что может быть опасно.
Лестрейд хмыкнул:
— Я почему-то не удивлен.
И достал две сигареты из пачки.
В тот день они прошли всего миль восемь вдоль шестьсот пятидесятого шоссе, а затем, нарушая негласное правило, поймали попутку и добрались до Скодже. По всему выходило, что Норвегия — большая деревня.

***

На пути к Алесунду Шерлок засмотрелся на орлов и подвернул ногу (весьма глупо). Судя по интенсивности боли и степени выраженности отека, беспокоиться было особенно не о чем, и зря Грегори Лестрейд возопил:
— О, боже!
Ковыляя до трассы, Шерлок испытывал огромную, иррациональную, совершенно детскую обиду на себя и обстоятельства.
— Очень больно? — каждые пять минут горестно вопрошал Грегори Лестрейд.
Болело, конечно. Можно было бы ответить, что падать — больнее. Что попасть в лапы к сурчинской группировке — неприятней. Что у Двурукого Эдди привычка душить почти до смерти. Но вместо этого сказал:
— Не смогу нормально передвигаться как минимум неделю. Я думаю, ты можешь продолжить путешествие без меня.
— Дурак.
Водитель подвернувшейся попутки тоже оказался весьма нервной душевной организации. Кудахтал — слишком комфортная среда обитания превращает людей в слизняков. Подбросил до Алесундской городской клиники.
Так Шерлок временно обезножел.

***

Лестрейд нашёл совершенно отвратительную гостиницу: в двухместном номере огромное окно, в которое навязчиво лезет небо, и огромный же камин. Остальное всё маленькое и неудобное. В кресле неудобно сидеть, на кровати неудобно спать. Неудобно жить.
Нечем заняться, когда мир сжат до размеров комнаты, стиснут окном и камином. Лестрейд приносил газеты, но Алесунд скучен, как сны старой монашки. И небо безобразно своей серой пустотой. Осень подступила, сделалось зябко, поэтому в камине потрескивало почти постоянно.
— Ты читаешь его блог?
— Заглядываю иногда.
— А на свой сайт?
— Да. Целое похоронное бюро. Как думаешь, все эти женщины действительно ходят ко мне на могилу?
— Думаю, да. Эти влюбленные женщины...
Не везло: просыпался в быстрой фазе и помнил сны до мельчайших подробностей. Разумеется, всё это были шутки подсознания: падения, надгробные камни, боязнь не успеть, паническое бегство.
— Можно было бы прогуляться до кафе. Тут недалеко, я бы помог. Делают отличный кофе.
— Не стоит.
От благостной тишины в голове не осталось и следа. И здесь не был уже слышен Гейрангер-фьорд, море шумело иначе. Грубое, злое, оно не пело, а бормотало, хрипло вскрикивало и постанывало.
Шерлок просыпался среди ночи и думал, что в очередных застенках мучат какого-то бедолагу, потом вдруг начинал подозревать, что этот бедолага — он сам.
Комната давила, облепляла, наступать на ногу было невыносимо по-прежнему — не сбежишь. Лестрейд тоже просыпался: Шерлок слышал изменившийся темп дыхания.
— Чем будешь завтракать?
— Чай с сахаром. Больше ничего. Спасибо.
Глядя в окно, Шерлок думал, что бежать полтора года без оглядки — самое глупое, что можно было придумать. Если жить только бегством от призраков, то лучше бы и не жить вовсе. Если бежать не к кому, если все места заняты, а в твоем доме живут другие люди, нужно ущипнуть себя побольнее — или проснёшься, или поймёшь, что как-то незаметно умер.
— Хватит!
Грегори Лестрейд подошёл сзади и положил руки на спинку кресла Шерлока. Поднял выше и тронул плечи.
— Что с тобой сделали, Шерлок?
Шерлок молчал.
Теплые пальцы сжались, с силой провели по ноющим мышцам шеи.
— Я не знаю, что нужно было сделать с таким замечательным засранцем, как ты.
Дернули за отросшие волосы. Прошлись к затылку и обратно, к плечам. Это было хорошо, когда бы не так больно. Когда бы снова слышать Гейрангер-фьорд, а своих мыслей чтобы не было. Чтобы Чертоги сделались девственно пусты.
— Ты не похож на себя. Будто собираешься застрелиться. Скажи, что не собираешься.
Прядь за прядью, потом шея — позвонки от atlas до vertebra prominens, и Шерлок никак не мог уловить смысл.
— Мы с тобой уже десять дней, а ты ни разу не обозвал меня идиотом. Ты вообще никого не обозвал и ничьё грязное белье не вывалил прилюдно.
Трапециевидные мышцы гудели. Руки делали им хорошо и разгоняли лишние мысли.
— Скажи что-нибудь. Да скажи же!
Очень, очень сильно дёрнули за волосы.
— Грегори Лестрейд, — медленно произнёс Шерлок. — Что ты чувствуешь? Что чувствую я?
И с облегчением выдохнул.
Конечно, Грегори Лестрейд знает. Его руки так нужны Шерлоку.

@темы: Рейтинг: G, Фанфик, Жанр: ангст, Тип: слэш, Жанр: драма

Comments

[Чёртова Сова]

спасибо, как будто не фанфик прочитала, а кино посмотрела

[Сашка О.]

Чёртова Сова, спасибо вам